Найдется не так много литературных произведений, героем которых является… автомобиль. Одним из первых стал роман французского писателя Октава Мирбо, изданный под названием «628-Е8». А началось все 110 лет назад
Этот роман появился благодаря путешествию из Франции в Голландию, проделанному писателем весной 1905 г. Название произведения – номерной знак автомобиля, принадлежавшего ему. Объясняя причины столь экстравагантного поступка, Мирбо высказал далеко не бесспорное мнение: «Машины кажутся мне произведениями воображения гораздо большими, чем книги, статуи и картины». До него эта «парадоксальная» мысль не приходила в голову никому. А посему «628-Е8» стал первым литературным произведением, где механический экипаж предстал не только в образе одного из героев, но и предлагается в качестве символа эпохи.
Октав Мирбо отлично знал предмет, о котором писал. Свой первый автомобиль он купил в 1902 г. у известного автостроителя Фернана Шаррона. Причем машина Charron-Girardot et Voigt была построена специально по заказу литератора, любившего прокатиться с ветерком. При этом сам Мирбо не был «спортсменом», он ездил с водителем.
По пути из Франции в Голландию и обратно (с заездом в Эльзас и Бельгию) писатель собрал массу впечатлений, которые использовал в книге, вышедшей в ноябре 1907 г. Ее отпечатали тиражом 250 экземпляров, и сегодня это издание стало раритетом. Проиллюстрировал книгу приятель автора – художник Пьер Бонар, тоже, кстати, автомобилист.
Настоящей страстью Мирбо была критика, он обличал все и вся: общественные порядки, политиков, государственное устройство, литературные произведения... И «628-E8» не стал исключением. В нем подробно описаны нравы и обычаи автомобилистов начала ХХ в., их отношение к окружающей действительности, мироощущение, привычки.
Вот, к примеру, как характеризуется автомобильный бизнес: «Автомобильное дело – это, так сказать, побочная промышленность, промышленность, все еще сохраняющая сходство с содержанием игорных домов или кафешантанов. При своем возникновении автомобильная промышленность имела в виду только мир роскоши и веселья. Вследствие этого она фатально, автоматически сгруппировала вокруг себя… разорившихся кутил, потертых джентльменов, ... своден из отставных кокоток, всю ту блестящую мерзость, всех хулиганов и мазуриков в модных жилетах, которые живут всевозможными темными делишками, кормясь около проституции и азартной игры… И вот они с восторгом схватились за автомобилизм… и начали барышничать автомобилями, украшая своим постоянным присутствием возникшие повсеместно гаражи, чтобы эксплуатировать – что я говорю! – обирать новых клиентов.
Эти гаражи сформировали кадры шоферов. Шофер приобретал довольно смутное понятие об управлении и уходе за моторами; его, прежде всего, учили портить машины, как кучера богатых домов портят лошадей, чтобы сделать необходимой их замену и нажиться при продаже старой запряжки и покупке новой. Затем его обучали самым удивительным приемам, самым разнообразным проделкам, имеющим целью во сто раз увеличить количество нужных инструментов и вспомогательных частей, его учили воровать на смазочном масле и на бензине, пользоваться непрочностью пневматиков, одним словом, действовать, как кучер, ворующий на овсе, на сене, на соломе... Это была настоящая школа деморализации, где одни увлекали других, где старый мошенник, поощряя робкого новичка, терял и сам вместе с ним всякое понятие об относительной стоимости денег и, действительно, забывал настоящую цену всевозможной более или менее скверно сделанной дряни. Это безумие доходило до того, что вещь, стоящая повсюду два су, здесь стоила двадцать франков, и это никого особенно не удивляло… Ни гараж, ни шофер не рисковали ничем; они играли наверняка, ставя на незнание покупателя. Достаточно было кстати вставить какой-нибудь звучный технический термин, чтобы покупатель умолк. Например:
– Но, мсье, ведь это дифференциатор... Вот это ось... выключателя. Это конус... Это дифференциатор, мсье, подумайте!
Что же оставалось делать клиенту, ошеломленному такими страшными словами?.. Платить... И он платил...».
Досталось в романе и дорогам, и полицейским порядкам, и таможенным чиновникам. Местные обычаи тоже не остались вне поля зрения писателя. Его справедливые, но слишком уж резкие и язвительные замечания рассорили Мирбо с некоторыми былыми приятелями и даже с рядом соратников по писательскому цеху.
После выхода романа разразилась череда громких скандалов, но вызваны они были не разоблачениями автора, а тем, что не все коллеги и читатели Мирбо согласились с тем, что машина имеет не меньшее право стать героем романа, чем человек. И сам роман, и автомобиль как таковой стали мишенью для критики.
Одним из первых стал писатель Пьер Лоти, назвавший автомобилистов «обожравшимися богачами, ведущими себя хуже разбойников с большой дороги». Ему вторила певица Иветта Жильбер, увековеченная Тулуз Лотреком на одном из его полотен. Она писала об «ужасе, страхе и тревоге», которые она ощущает, когда мимо нее проносится «машина смерти», и обвиняла автомобили в том, что они делают из своих хозяев либо убийц, либо их пособников.
Однако далеко не все деятели культуры присоединились к хулителям романа. Писатель и журналист Мишель Кордэ, например, провозгласил себя «одним из ярых защитников автомобиля». Он писал: «Никто так, как я, не верит в его (автомобиля) возрождающую миссию, в его счастливое влияние на все виды деятельности». За автомобиль выступил и Марсель Пруст, написавший после своего турне в Нормандию летом 1907 г. «Впечатления от поездки в авто», вышедшие в «Фигаро».
Как видим, Мирбо добился цели, обратив на автомобиль внимание общества. Но ценность романа и в другом: в нем множество натурных зарисовок, представляющих настоящий клад для историков. Взять хотя бы случай с покупкой бензина: «В одном из маленьких эльзасских городков у нас не хватило бензина...
Нам сказали:
– Вы найдете это в аптеке.
Но в аптеке не оказалось... Последний литр был продан англичанам...
– Вы найдете это у доктора, – заявил аптекарь...».
Вряд ли можно по достоинству оценить этот эпизод, не зная, что в начале ХХ в. бензин был не только энергоносителем, но и… лекарством. Отсюда аптека и доктор.
А чем был автомобиль для самого Октава Мирбо? Вопрос не праздный, ведь что-то заставило его создать свой роман! По этому поводу писатель однажды сказал: «Автомобиль более дорог и полезен, более полон сведений, чем моя коллекция книг и картин. Он составляет часть моей жизни, он и есть моя жизнь, моя художественная и духовная жизнь, в той же мере и даже больше, чем мой дом».
Или еще: «Надо сознаться, что автомобилизм – и это одна из любопытнейших его сторон – болезнь, психическая болезнь. И название этой болезни звучит очень мило – «скорость»... Не механическая скорость, которая увлекает машину по дорогам из страны в страну, но, так сказать, невропатическая скорость, увлекающая человека среди всех его действий и развлечений... Больному скоростью не сидится на месте, он суетится, нервы его натянуты как струны; как только он прибудет куда-нибудь, его уже тянет уехать, ему постоянно хочется быть где-то в другом месте, обязательно в другом месте, и чем дальше, тем лучше... Его мозг – бесконечная дорога, по которой мысли, образы и ощущения стремительно мчатся с быстротой в сто километров в час. Сто километров – это мерило его деятельности. Он двигается вихрем, мыслит вихрем, чувствует вихрем, любит вихрем, живет вихрем... Ощущение подчас болезненное, но сильное, фантастическое, опьяняющее, как головокружение, как лихорадка… Когда я несусь с головокружительной быстротой в автомобиле, все человеческие мысли покидают меня...»
Сегодня людей подобного рода принято называть любителями экстрима. Да, Мирбо был им, и в жизни, и в литературе. Роман «628-E8»» – лишнее тому подтверждение. Но правда и то, что с проницательностью настоящего писателя он сумел увидеть, изучить и подробно описать новое, только что народившееся явление, которому было суждено в считанные десятилетия изменить мир до неузнаваемости.
Автопанорама"" /> 
