Восьмого февраля мир отмечает 190-летие французского писателя-фантаста Жюля Верна. Известно, что многие из аппаратов будущего, появившихся в его произведениях, спустя какое-то время действительно были изобретены. Так случилось и с автомобилем, описанным еще 155 лет тому назад
Мало кто знает, что в одном из своих ранних произведений «великий провидец» предсказал широкое распространение экипажей с двигателями внутреннего сгорания, ставших основным наземным транспортом лишь после его смерти.
Кто-то, наверное, скажет: «Писатель умер в 1905 году, когда автомобиль уже перестал быть диковинкой и широко использовался не только на его родине, но и в других странах мира!» Верно, однако речь-то идет о романе «Париж в ХХ веке», написанном в 1863 году, когда даже пригодный для практической работы двигатель внутреннего сгорания существовал только в умах узкого круга инженеров, механиков и изобретателей.
Действие романа разворачивается в Париже в начале 60-х годов XX столетия. Это огромный город с отлично развитой инфраструктурой, имеющий собственный океанский порт, где могут швартоваться самые крупные транспортные корабли и круизные лайнеры. Разумеется, столь блестящую столицу невозможно представить без хорошо отлаженной системы наземного транспорта – как коммунального, так и личного. Какие же достижения в этих областях предсказывал писатель?
Прежде всего речь идет о механических экипажах, оснащенных, как уже говорилось выше, двигателями внутреннего сгорания. В романе эти машины называются «газ-кебами», поскольку топливом для двигателей служит водород. Вот как Верн описывал автомобили будущего: «Огромное большинство бесчисленных экипажей, бороздивших битум бульваров, двигалось без помощи лошадей; их толкала невидимая сила, а именно мотор, в камере которого расширение достигалось за счет сгорания газа, – мотор Ленуара… теперь примененный в качестве двигателя.
Главным преимуществом этого мотора было то, что ему не требовались ни котел, ни топка, ни традиционное топливо; небольшое количество осветительного газа смешивалось с воздухом, поступавшим под поршень, смесь зажигалась электрической искрой, что и приводило его в движение. На многочисленных автостоянках устанавливались газозаправочные колонки, отпускавшие необходимый для двигателей водород. Последние усовершенствования позволили обходиться без воды, которая раньше требовалась для охлаждения машины.
Она была, таким образом, доступной, простой и удобной в управлении. Машинист со своего сиденья управлял рулевым колесом, а с помощью расположенной под ногой педали мог моментально изменять скорость движения».
И тут далеко не лишним станет небольшое отступление. Первый газовый двигатель внутреннего сгорания изобрел Жан Этьен Ленуар в 1859 году, патент на него был взят годом позже, а презентация состоялась на Парижской выставке 1862 года. Как видим, Жюль Верн об этом знал. А вот что касается автомобиля с ДВС, то здесь не все так просто. Оба его официальных изобретателя – Готлиб Даймлер и Карл Бенц – получили свои патенты только в 1886 году! Откуда же у французского писателя за два с лишним десятка лет до этого появилась идея оснастить экипаж газовым мотором?
Ответить на этот вопрос однозначно вряд ли удастся. Однако надо помнить, что во второй половине XIX столетия в Европе существовала настоятельная потребность в подобных экипажах, и в среде технической интеллигенции рассуждения о самоходном транспорте были нередки. Но отсюда Верн мог только почерпнуть идею, а довел ее до логического завершения уже самостоятельно.
Отличительной писательской чертой Жюля Верна всегда была тщательная проработка не только технических особенностей описываемых им машин, но и целого ряда связанных с ними реалий. В частности, экономических или социальных. Поэтому вполне закономерно, что, описав сам автомобиль, он останавливается на его преимуществах перед самым распространенным в ту эпоху «овсяным мотором».
Вот что сообщалось по этому поводу: «Такие экипажи, мощностью в одну лошадиную силу обходились в день в одну восьмую стоимости лошади. Потребление газа контролировалось с большой точностью, позволяя рассчитывать время полезной работы каждого экипажа...
Эти газ-кебы потребляли водород в большом количестве, не говоря уже об огромных грузовых повозках, перевозивших камни и стройматериалы и развивавших мощность в двадцать и тридцать лошадиных сил. Система Ленуара имела также то преимущество, что в часы простоя эксплуатация машин ничего не стоила, чего не скажешь о паровых машинах, продолжавших пожирать топливо даже на остановках.
Таким образом, транспорт был скоростным, а улицы менее запруженными, чем раньше, поскольку распоряжением министра полиции после десяти утра и кроме как на немногих специально отведенных улицах в городе запрещалось движение любых ломовых или грузовых подвод и повозок».
Разумно, не правда ли? И вполне современно, особенно если вспомнить, что сегодня в целом ряде крупных городов муниципалитеты пошли по тому же пути, ограничив вес и время пребывания грузового и коммерческого транспорта в исторических и деловых центрах.
Любопытно, что писатель не так уж сильно ошибался и в том, насколько моторный экипаж будет экономичнее конского. В эпоху становления автомобиля соотечественник и младший современник Жюля Верна журналист Бодри де Сонье рассчитал и привел эту разницу в своей книге «Основные понятия об автомобилизме». Если верить опубликованным в ней цифрам, то в год на содержание трех лошадей, экипажа, кучера, конюшни и другие расходы требовалось не менее 9980 франков, то есть около 3326 франков на «лошадь». А на содержание автомобиля в шесть лошадиных сил уходило 6940 франков, что составляло примерно 1156 франков на одну лошадиную силу, следовательно, в 2,8 раза меньше.
Но надо иметь в виду, что данные Бодри де Сонье относились к Франции конца XIX и самого начала ХХ века, когда авто были еще редки и дороги. В дальнейшем же стоимость владения машиной понижалась, а лошадьми – повышалась, и примерно в 1913–1914 годах разница как раз и достигла восьми раз…
Есть в романе и несколько достоверных догадок, касающихся городского благоустройства. Взять хотя бы электрическое освещение. Идея устроить его на улицах появилась сразу же после открытия электрической дуги, но реальностью это стало только после изобретения лампы накаливания, а в обиход начало входить лишь в 1885 году. Однако это не помешало автору написать за два десятка лет до этого: «Что сказал бы кто-либо из наших предков, доведись ему увидеть эти бульвары, освещение которых по яркости соперничало с солнечным; эти тысячи экипажей, бесшумно кативших по гладкому битуму... Эти магистрали, широкие, как площади, эти площади, просторные, как равнины».
Впрочем, все это вещи достаточно очевидные. Но Жюль Верн не был бы настоящим фантастом, не сумей он спрогнозировать и кое-какие вовсе не очевидные детали. К примеру, он предсказал изменения, которые произойдут с языком в связи с глубокой профессиональной структуризацией общества, предвидел появление множества жаргонов, которыми будут пользоваться представители различных профессий, и малопонятных для непосвященных: «Специалисты... соорудили чудовищные словосочетания, изобретатели почерпнули свои неблагозвучные термины из английского. Барышники для своих лошадей, жокеи для своих бегов, продавцы экипажей для своих машин...» И ведь сегодня, согласитесь, дела обстоят именно так!
Кстати, помимо небольших экипажей писатель рассказывает и об общественном транспорте. В его представлении это идущие по эстакадам поезда, приводимые в движение силой сжатого воздуха и электричества. Что же касается самих парижан, то, по мнению автора, «людям 1960 года было не до восхищения всеми этими чудесами, они спокойно пользовались ими, хоть это не добавляло им счастья: их торопливая походка, их прямо-таки американский пыл свидетельствовали о том, что их гонит вперед демон обогащения, гонит без передышки и без пощады».
Такое вот невеселое пророчество об автомобилях и людях получилось у Жюля Верна 155 лет назад.
