Skoda Octavia Scout сильна в решении транспортных проблем столицы, но идеальна также и для бегства из Москвы. Мы воспользовались чешским автомобилем, чтобы отправиться во Владимир и Суздаль
Владимир, Суздаль, Кострома, Коломна, Углич, Муром… Даже при случайном упоминании этих городов сердце россиянина начинает биться чаще. Возможно, дело в характерных звукосочетаниях, от которых веет энергетикой старины. Или в культурно-историческом подтексте – коде, который способен считать лишь человек, выросший в России. Услышав о Переславле-Залесском или Сергиевом Посаде, мы представляем бескрайние просторы, где линия горизонта четко очерчена и не изуродована современным жилмассивом. Владимир и Ярославль заставляют вспомнить о великих русских князьях. Слова “Суздаль” и “Углич” попросту приятно произносить. Видимо, ученые не зря ломают копья, пытаясь установить их этимологию.
Совершенно естественно и то, что русского человека тянет в подобные места – подальше от прагматичных столиц, поближе к истокам. Все мы стремимся найти свой Китеж-град, взнуздать свою Птицу-тройку, разобраться в загадках фольклорных откровений и в каком-то смысле вернуть детство, когда деревянных домов и церквей было больше, а подавляющих психику небоскребов и эстакад – меньше.
Наше путешествие во Владимир и Суздаль именно такая попытка. Мы предприняли ее в разгар новогодних каникул, когда можно отправиться в “увольнительную” из поднадоевшего за год офиса. Мостиком между пространством и временем стала Skoda Осtavia Scout – машина славянского происхождения. Причем “чешка” досталась нам, по сути, экспериментальная. Компанию полноприводной трансмиссии и “роботу” DSG составил тяговитый и экономичный турбодизель, который тестируется российским представительством Skoda на способность “переваривать” отечественную солярку. Официальные продажи такой версии Octavia в России пока не начались, и тем интереснее наше предприятие.
Путешествие – одно из самых действенных лекарств от каждодневной рутины, равно как и проверенный способ лучше разобраться в мире и в себе. Наконец, выяснить, на что способна Octavia Scout в заснеженном Замкадье, тоже интересно. И вот ранним утром загружаю в бездонные недра багажника семейный скарб и усаживаю на “галерку” жену и сына-первоклассника. В глубине души надеюсь, что путешествие захватит и его, но надежды тщетны – во время четырехчасового марш-броска из Москвы во Владимир он едва отрывается от своего любимого iPod. Впрочем, удивляться не стоит. Участок дороги от МКАД до Владимира на самом деле почти ничем не примечателен: асфальтовая прямая, лишь местами расчищенная от снега, и белые деревья по флангам.
Зато есть возможность понаблюдать за дизельной “чешкой”. Она, как я и предполагал, оказалась на высоте. Во-первых, расход топлива при крейсерских 110 км/ч не поднимался выше 6 л/100 км. Во-вторых, автомобиль порадовал плавностью хода и по-немецки точным управлением. Полный привод облегчал старты на наледи и добавлял уверенности в виражах. Лишь к настройкам рулевого управления возникли некоторые нарекания. Реактивное усилие на руле на высокой скорости показалось недостаточным, не понравилось также отсутствие четкого “нуля” на ободе. Привод настроен с явным акцентом на комфорт, зато на малых и парковочных скоростях “баранку” можно крутить хоть мизинцем.
Однако не успеваю я “запротоколировать” свои наблюдения, как мы уже в центре Владимира. Селимся в небольшой частной гостинице на тихой улочке имени Подбельского и отправляемся знакомиться с достопримечательностями. Первый притягательный объект обнаруживается прямо напротив отеля на улице Большая Московская. Это Рождественский монастырь, заложенный в 1191 г. при князе Всеволоде Большое Гнездо. До 1723 г. здесь покоились останки святого князя Александра Невского. Но… дело сделали пожары, войны, а затем и воинствующий атеизм советских властей. С 1918 по 1991 г. на территории обители размещались ГПУ, НКВД, затем КГБ. Во времена репрессий у монастырских стен приводились в исполнение расстрельные приговоры. Много построек, имеющих историческую ценность, разобрали. Возрождение обители началось лишь в 1991 г. Отреставрировали Рождественский собор, возобновил свою деятельность монастырь. Сегодня здесь живут и молятся десять братьев, есть епархиальное училище.
Проделываем пару сотен шагов в сторону от монастырских стен и оказываемся у величественного Успенского собора, внутри которого хорошо сохранились настенные фрески Андрея Рублева и Даниила Черного. Быстро вечереет, детали современного быта будто скрываются под маской, связь времен усиливается. Я наблюдаю за вечерней игрой света. Затем спускаюсь от храма в парк Пушкина и оказываюсь у бронзового памятника основателю города князю Владимиру Красное Солнышко и святителю Федору, крестителю Владимирской земли. У монумента, построенного в 2007 г., всегда людно. Туристы спешат сфотографироваться у символа победы христианской веры над язычеством.
Панорама, открывающаяся с соборных высот, величественна. Город с подсвеченными домами и храмами как на ладони. То и дело слышится цокот копыт – по площади снуют конные экипажи с лихими извозчиками. В этот момент я остро осознаю, насколько мощна энергетика этого исторически сложившегося центра Владимира.
Сильное впечатление оставляет и еще один символ города – Золотые ворота, открывающие путь в старую часть Владимира. Построенные в 1164 г. при князе Андрее Боголюбском, ворота много раз перестраивались, но и сейчас передают дух былых времен, когда понятия “Бог” и “Родина” в сознании наших соотечественников существовали неразрывно. На такую мысль наводит сама конструкция уникального сооружения. Над арочной перемычкой ворот настилался помост, с которого в случае необходимости велась оборона. А прямо над боевой площадкой возвышалась надвратная церковь: обороняющиеся владимирцы в буквальном смысле ходили под Богом. Функцию фортификации выполняли и земляные насыпи, продолжающие высокие белокаменные стены. Они по-прежнему величественны, хотя их высота уменьшилась до шести метров, тогда как в былые времена достигала девяти. К тому же сейчас насыпи отрезаны от ворот довольно хаотичным движением, точно как вокруг Триумфальной арки в Париже.
Несмотря на притягательность Владимира, я намеренно отвел ему роль перевалочного пункта. Главной целью нашего путешествия мыслился Суздаль – город, в котором временные горизонты истории растворились в гипертрофированно колоритном, пусть отчасти и немного лубочном настоящем.
Выезжая из Владимира, мы решили поколесить по окраинам областного центра, находящимся, увы, в большом запустении. Деревянные дома покосились, каждый десятый подперт железными поперечинами, некоторые подверглись кустарному ремонту, после которого на месте резных рам и створок появились “ширпотребные” доски или того хуже – пластиковый сайдинг. На улице Владимирский спуск, ведущей к реке Клязьма, Octavia Scout пришлось потрудиться. Универсал карабкался на совершенно не расчищенные от снега подъемы и продирался через такие же нечищеные дворы. Однако хватило и клиренса (он на 16 мм больше, чем у моноприводной Octavia Combi, и составляет 180 мм), и возможностей полноприводной трансмиссии, и 140 “лошадей” под капотом. Мы не только не сели на брюхо, но даже ни разу не забуксовали. Так что я рассыпаюсь в комплиментах туристическому потенциалу “чешки”. Впрочем, местные жители научились преодолевать подобные препятствия и на моноприводных моделях. Проблемные участки на Владимирском спуске проходятся с разгона, и мне приходилось постоянно уворачиваться от идущих на штурм заснеженных высот “камикадзе”.
Почти 30-километровый участок от Владимира до Суздаля – маршрут довольно интригующий. На владимирской окраине замечаем химзавод, который (видимо, по советской традиции) любят упоминать в путеводителях. Предприятие, появившееся на волне индустриализации в 1932 г., впечатляет смесью унылости и аккуратности. Сегодня завод специализируется на выпуске – только не пугайтесь – поливинилхлоридных пластикатов. В окрестностях Владимира, в селе Павловское, останавливаемся, чтобы запечатлеть чудище – огромного Змея Горыныча, высовывающегося из-за забора гостиничного комплекса.
И вот мы наконец вырываемся на оперативный простор – любуемся заснеженными полями, едва различимыми на горизонте деревеньками и незаметно для себя въезжаем в Суздаль. Улица Ленина традиционно ведет в центр с решимостью вождя пролетариата, но мы отклоняемся от генеральной линии, чтобы помыть машину на одной из двух имеющихся в городе автомоек. Сильные впечатления обеспечены и здесь. Мойщики расположились внутри… деревянного сруба. На соседней пристройке красуется гигантская надпись: “Кабак” – и тебе чисто, и пьяно. В довершение всего конструкция облеплена по периметру видеокамерами. Когда я объясняю местным людям, что снимаю для московского автомобильного журнала, они выдают гостеприимное, но в то же время хозяйское: “Фотографируйте!”
Но вот машина чиста, а мы сыты (в “Кабаке” подают вкусные блины и горячий чай), и самое время отправиться на основную фотосессию. Проводим ее на Старой улице на фоне Антипьевской и Лазаревской церквей. Колокольня, расположенная рядом с Антипьевским храмом, вызывает благостную улыбку своей нехарактерно цветастой окраской и интригует типичным для Суздаля вогнутым шатром, получившим у архитекторов название “суздальской дудки”. Лазаревская церковь интересна тем, что это первый каменный посадский храм в Суздале и принадлежит к редкому типу двухстолпных храмов.
“Проскакав галопом” по суздальскому Кремлю, отправляемся в Музей деревянного зодчества и крестьянского быта, расположившийся на пересечении улиц Пушкарской и Толстого. Проект создания такой экспозиции возник еще в 60-х годах прошлого века. Тогда из разных сел Суздальского района сюда начали свозить уцелевшие деревянные строения: церкви, жилые избы, хозяйственные постройки. В результате на месте, где в старину стоял Дмитриевский монастырь, возник целый нежилой поселок из артефактов. Ветряные мельницы из села Мошок Судогодского района (их верхняя часть с крыльями поворачивалась к ветру с помощью длинных жердей – воротил), “ступальный” колодец XIX века из села Кольцово Селивановского района (ступенчатое колесо колодца вращали ногами), швейные машины и ткацкие станки в избах – все это чрезвычайно познавательно, но воссозданная деревня холодна. Экспонаты не “обжиты”, в них не чувствуется энергетики, и гиды в народных костюмах не спасают ситуацию.
Другое дело – живые приметы времени. Маковки церквей, грациозно возвышающиеся над холмами, кирпичные стены оборонительных сооружений, да и простые жилые постройки пленяют. Надо сказать, что частные деревянные дома в Суздале находятся в куда лучшем состоянии, нежели во Владимире. Хотя мы видели несколько заброшенных и неухоженных зданий, в целом картина вполне приятная: дома с резными наличниками и балясинами, такие же затейливые заборчики, лавочки, дверки. Как видно, суздальцы понимают, что зависимы от туристических потоков.
Столь же колоритна рыночная площадь, где бабушки торгуют разносолами и медом, где приходится пробираться сквозь гирлянды из валенок и платков, где на прилавках разложены оригинальные изделия из бересты, глины и дерева. К слову, по версии авторитетного филолога, академика О.Н. Трубачева, название города Суздаль происходит от старославянского глагола “съзьдати”, одно из значений которого – “слепить из глины”. Впрочем, ряд ученых слышат в этом магическом звукосочетании целый сонм обертонов. Для многих Суздаль – это и “даль неоглядная” и “удаль необузданная”.
Как бы то ни было, изделий из дерева и глины на местном рынке в избытке, причем их изготовлением занимаются настоящие мастера. Например, местный путеводитель настойчиво отсылал нас в село Ивановское, расположенное на выезде из города-музея. Здесь находится известная и популярная в округе гончарная мастерская “Дымовская керамика”. Все сувениры тут делают вручную по старинной рецептуре, беря за основу музейные экспонаты. Здесь же проходят мастер-классы, на которые, увы, нужно записываться заранее, иначе мы непременно привезли бы из Суздаля горшки и чашки, вылепленные собственноручно. Хотя не меньше впечатляют гигантские зубастые щуки, лапти и рога изобилия, сделанные из бересты. Запомнились и массивные прилавки с суздальской медовухой всевозможных разновидностей. Этот напиток, напоминающий по вкусу смесь шампанского, кваса и пива, пользуется спросом у туристов. Но, поскольку я был за рулем, мне оставалось лишь вспомнить фольклорное: “И я там был, мед-пиво пил. По усам текло, да в рот не попало”.
Возвращаться в Москву не хотелось. Во-первых, знакомство с Суздалем показалось скоротечным, во-вторых, начинался припротивнейший снег с дождем, который сулил сложности с обзором. И они действительно возникли. Skoda Octavia Scout оказалась настоящей замарашкой – уже через полчаса пути грязная жижа покрыла практически все стекла машины, так что приходилось постоянно останавливаться, чтобы хоть чуть-чуть “прозреть”.
Нельзя не упомянуть и о досадном эргономическом просчете, хорошо известном владельцам Octavia: щетки стеклоочистителей здесь нельзя поднять, например, на ночь – мешает кромка капота. Отсюда проблемы с очисткой лобового стекла в морозы. Владельцы, правда, нашли выход из ситуации, загодя переводя стеклоочистители в верхнее – так называемое сервисное – положение. Однако сани летом в России, как известно, мало кто готовит.
В остальном “чешка” достойна комплиментов. Она умеет быть резвой, экономичной и настырной, может продираться через ямы и буераки земли русской и радовать комфортом на скоростной трассе. Ну чем не птица-тройка? Вполне подходящий автомобиль, чтобы добраться до исторических мест российской глубинки.
Автопанорама"" /> 
